Вступая в мировую войну блок Центральных держав согласованных военных целей не имел. Согласовать их и выработать более или менее приемлемую для всех участников блока общую программу не удалось и за четыре долгих года войны. Это относится не только к Болгарии и Османской империи, у которых между собой были свои старые, еще не до конца выясненные счеты. Ни один из подданных Габсбургов, и даже Вильгельма II, и представить не мог бы себе, что его страна должна воевать во имя сохранения за Портой Палестины или “Felix Arabia” (“Счастливой Аравии”).
Невозможным оказалось и согласование противоречивых во многом интересов и целей обоих ведущих членов союза – Австро-Венгрии и Германии. Это стало ясно уже в ходе безрезультатно окончившихся двухдневных переговоров в середине ноября 1916 г. в Берлине. Договориться обе стороны могли лишь о взаимных гарантиях территориальной целостности. И больше ни о чем. Немцы вообще не назвали своих конкретных военных целей. Из этого следует, что в конце 1916 г. Германская империя ни морально, ни политически не была готова к прекращению кровопролития. В скорейшем завершении войны объективно были в первую очередь заинтересованы две из четырех великих держав – Австро-Венгрия и Россия, слабейшие в своих коалициях.
Франц Иосиф еще в июле в разговоре с близким своим сотрудником сказал: “До весны обязательно закончу войну, не хочу, чтобы мы полностью и безвозвратно погибли”.
Тяга к миру в Австро-Венгрии заметно усилилась после крупных неудач летом 1916 г. Дрогнул даже несгибаемый Тиса. В начале августа 1916 г. он писал Оттокару Чернину, в то время послу в Бухаресте: “Центральным державам необходимо предпринять серьезные усилия к заключению мира на умеренных условиях”. В октябре 1916 г. Буриан выступил с инициативой начать мирные переговоры с Антантой на базе сохранения территориальной целостности воюющих стран (включая германские колонии) и восстановления бельгийского суверенитета. Но существенным отклонением от провозглашенного принципа было требование о передаче Германии бельгийского Конго, а также отторжение от России ее польских территорий и возрождение на их основе Королевства Польского.
Для Монархии Буриан предусмотрел присоединение северных областей Сербии (Мачва), а южные области должны были отойти Болгарии, протекторат над Албанией, “стратегические исправления границ” с Россией и Италией в пользу Дунайской империи. России предлагалось обеспечить право свободного судоходства в Дарданеллах (!?). Сначала Бетман одобрил в самой общей форме идею переговоров, но долго уклонялся от обсуждения конкретных условий.
15-16 ноября в Берлине состоялось совещание представителей обеих империй. И тут выявилось понимание сторонами характера и сути будущих мирных переговоров. Немцев тогда еще не покинуло самомнение и уверенность в своем военном превосходстве над противниками. Они не желали уходить из оккупированной ими Бельгии и северной Франции, из Литвы и Курляндии. Австрийцы понимали, что без этих уступок разговор с Антантой бессмыслен. Но кайзеру нужна была видимость желания мира, прежде всего в глазах собственной общественности. В результате 12 декабря родилась так называемая “мирная инициатива” Центральных держав, которая содержала много красивых фраз о необходимости положить конец кровопролитию, но ни одного конкретного предложения.
Эти акции Берлина и Вены в конце декабря были решительно отклонены Антантой как “высокомерные”. 17 января 1917 г. в качестве ответа на ноту Вильсона от 18 декабря о посредничестве последовало весьма жесткое заявление Антанты об условиях мира: освобождение занятых Центральными державами территорий, возвращение Франции Эльзаса-Лотарингии, реорганизация Монархии и Турции на основе принципа самоопределения наций. Правящие круги Монархии отчетливо сознавали, чем грозило последовательное применение этого принципа к Австро-Венгрии, хотя сама Антанта всерьез об этом не размышляла.
Конец 1916 г. прошел под знаком важных перемен в высшем руководстве империи. С уходом из жизни 21 ноября Франца Иосифа I, кайзера Австрии и апостолического короля Венгрии, закончилась эпоха в истории народов империи Габсбургов – “эра Франца Иосифа”. Теоретически открылась возможность для радикальных перемен в политике и в стиле руководства имперскими делами. Преемником на престоле стал его внучатый племянник эрцгерцог Карл – император Карл I. По настоянию Тисы, опасавшегося за судьбу дуализма, несколько поспешно – по мнению венских придворных, даже чересчур поспешно, – уже 30 декабря состоялась коронация императора королем Венгрии как Карла IV. Венгерский премьер тем самым предотвратил возникновение в разгар войны серьезного конституционного кризиса в двуединой империи – этим актом была подтверждена неизменность дуалистической структуры империи. Торжественная церемония прошла весьма пышно, несмотря на военное время, в храме Матьяша (собор Богоматери) в Буде.
29-летний монарх начал царствование весьма энергично и многообещающе. Стремление императора найти выход из затянувшейся войны обозначилось на первом же коронном совете 17 января 1917 г. “Главной нашей целью в войне, – заявил Карл, – является сохранение целостности Монархии, Сербии должны быть гарантированы далеко идущие возможности существования и, наконец, мы должны стремиться к сближению с Россией”.
Из краткой протокольной записи следует, что “Его Величество изволил поставить вопрос о союзе с Россией, который Всемилостивейший назвал весьма желательным, в особенности ввиду очевидной невозможности сближения (Монархии. – Т.И.) с западными державами и нарушившей верность Италии”. “Можно было бы предложить России, – продолжал далее Карл, – что-то от Румынии, да и Турция согласилась бы, вероятно, чтобы с ней велись переговоры о морских проливах”.
Однако молодому императору возразил авторитетный в армии генерал Конрад: “Россия едва ли откажется от двух кардинальных пунктов своей внешнеполитической программы – обладания Константинополем и объединения всех славян под своим верховенством; но дорога в Константинополь ведет, согласно высказыванию Игнатьева, через Вену и Будапешт”. Но вскоре в России произошла революция, и близкий сердцу Карла Габсбурга монархический режим был свергнут. Эти события помешали кайзеру приступить к реализации своих намерений в отношении России. А строптивый генерал в конце февраля получил назначение на фронт командовать армейской группой в Южном Тироле.
Карл взял на себя верховное командование вооруженными силами империи, одновременно существенно ограничив круг компетенций военного командования: генералы могли принимать отныне только оперативные решения. Император отправил в отставку Буриана, креатуру Тисы, назначив министром иностранных дел графа Оттокара Чернина, богемского аристократа, упорно отрицавшего свои чешские корни, с которым он был знаком еще по учебе в Пражском университете. Карл свой выбор остановил на нем потому, что, находясь на посту посла в Бухаресте, граф бомбардировал свое венское начальство длинными письмами- меморандумами, настаивая на необходимости приступить к мирным переговорам с Антантой, что совпадало с намерениями и планами молодого монарха. 22 мая 1917 г. был уволен и Тиса, не проявлявший ни малейшей склонности к “преждевременному” завершению войны. Определенную роль в отставке Тисы сыграл король Испании Альфонсо XIII, к которому Карл I обратился с просьбой выступить посредником в переговорах с администрацией президента Вильсона. Альфонсо согласился, отметив, что отставка государственных деятелей, ответственных за развязывание войны, облегчила бы мирный процесс. Первым и главным среди таковых был венгерский премьер.
Осенью 1914 г. Вудро Вильсон публично заявил, что “распад Дунайской монархии на ее составные части” послужил бы на “благо Европы”. Позднее, в “14 пунктах”, ни право наций на самоопределение, ни демонтаж Дунайской монархии на ее составные части по принципу национальностей, уже не фигурировали.
Первоначально среди военных целей Монархии завоевание новых территорий, сопряженное с опасным ростом удельного веса славянского элемента в империи, не являлось приоритетной целью. Таковой было обеспечение австро-венгерской гегемонии на Балканах путем создания вассальных государств. Но ситуация круто изменилась после успеха армий центральных держав на Балканском, итальянском и русском фронтах. Главной целью австро-венгерского территориального экспансионизма стали Сербия и Черногория.
Новоиспеченный глава внешнеполитического ведомства Чернин насчет перспектив не обольщался и свое видение будущего формулировал трезво: “Победный мир весьма мало вероятен, необходим компромисс с Антантой, на захваты нечего рассчитывать”. К подобному выводу пришел еще раньше Тиса: “Мы не можем навязать противнику мир. Продолжая военные действия мы можем только создать такую ситуацию, которая внушит врагу убеждение в бессмысленности дальнейшей борьбы. И это убеждение в значительной мере будет зависеть от наших условий мира”.
12 января 1917 г. на совете общих министров обсуждались программа-минимум и на всякий случай также и программа-максимум будущего мирного договора. Программа-максимум предусматривала присоединение к Австро-Венгрии Конгрессевой Польши, Черногорки, Мачвы (стратегически важный участок на границе между Сербией и Черногорией южнее реки Сава), замену династии в Сербии, корректировку границ Трансильвании. Программа-минимум состояла из сохранения территориальной целостности империи, присоединения стратегически важной горы Ловчен, нависающей над южной частью бухты Каттаро (Котор), смены династии в Сербии.
Влиятельный имперский сановник Клам-Мартиниц, бывший министр австрийского кабинета и будущий премьер Австрии, в декабре 1917 г. предложил, объединив Сербию и Черногорию с югославянскими землями Монархии, присоединить их к Венгрии, дать им статус Хорватии, а Русскую Польшу – к Австрии, т.е. сохранить дуализм с двумя “субдуализмами”, славянскими блоками, – югославянским в составе Венгрии и польским в составе Австрии. Но за бортом этих государственных образований остались бы словенцы, с землями которых, как и с чешскими, австрийские государственные деятели никак не хотели расстаться. Клам решительно возражал против объединения словенских земель с Хорватией, ссылаясь на их географическое положение, предлагал дать им автономию в составе Австрии.
Как видно, у правителей империи не было ни продуманных военных целей, ни планов их реализации не только в 1914 г., в начале войны, но и в конце ее в 1918 г. По ходу дела, по случаю и по обстоятельствам время от времени в Вене выдвигались какие-то идеи, какие-то предложения, которые, однако, не были внятно сформулированы в качестве официальной программы ни правительствами обеих половин империи, ни общими австро-венгерскими министрами, ни самим монархом. Первая же программа, выдвинутая Бурианом осенью 1916 г., не получила поддержки ближайшего и главного союзника – Германии, которая сама имела далеко идущие планы захватов, но не спешила делиться с Веной. Между тем каждый новый месяц усугублял существующие трудности и проблемы, создавал новые. В частности, в сфере экономики и социальной ситуации.